И правоконсервативный, и прогрессивный лагеря в Южной Корее почти в равной степени подчёркивают свою готовность ориентироваться на Вашингтон. Тем не менее консерваторы выдвигают против своих оппонентов обвинения в том, что они, дескать, занимают недостаточно проамериканские позиции. С точки зрения России это обстоятельство должно вызывать определённый интерес. В общем-то, для неё будет несколько лучше, если следующего президента Южной Кореи будут звать Ли Чжэ Мён, пишет Андрей Ланьков, профессор Университета Кукмин.
В начале марта в Южной Корее должны состояться президентские выборы. Притом, что формально кандидатов будет выдвинуто, как можно ожидать, около десятка, всем понятно, что реально борьбу за президентский пост будут вести представители двух главных политических лагерей страны: Юн Сок Ёль из правоконсервативного лагеря, ныне находящийся в оппозиции, и Ли Чжэ Мён, который представляет умеренных левых националистов, находящихся у власти с 2017 года. Предсказать исход выборов никто не берётся: как часто бывает в Корее, опросы показывают, что оба основных кандидата имеют практически равную поддержку, так что всё будет решено в последние дни или даже часы.
Тут, пожалуй, необходимо пояснение. В Южной Корее уже более тридцати лет существует достаточно устойчивая двухпартийная система, у которой, однако, есть одна особенность: раз в несколько лет, обычно накануне президентских выборов, южнокорейские политические партии проходят то, что в маркетинге называется «ребрендингом». Каждый из двух политических лагерей время от времени объявляет о роспуске той партии, которая до того момента была его, так сказать, политическим лицом, и о создании на её месте новой партии. При этом на практике ключевые посты в новой партии занимают руководители только что распущенной партии, да и программа её ничем не отличается от программы партии-предшественницы. По большому счёту речь идёт просто о регулярной смене вывесок, которая никого в Корее в заблуждение не вводит.
За последние пятнадцать-двадцать лет различия между двумя политическими лагерями (будем использовать этот термин вместо термина «партии») существенно сократились. Относится это ко всем сферам, в том числе и, разумеется, к интересующей наших читателей сфере внешней политики.
Находящиеся сейчас в оппозиции правоконсервативные силы в целом продолжают политическую традицию военных режимов, которые правили Кореей в 1961–1987 годах. Во внешней политике они почти безоговорочно ориентируются на Вашингтон.
Южнокорейские левые националисты, или, как они себя предпочитают называть, «прогрессисты», в значительной своей части являются выходцами из радикального, националистического и левореволюционного студенческого движения конца 1980-х годов. Во времена своей романтической революционной молодости многие из их лидеров дрались с полицией, читали Мао Цзэдуна, Ким Ир Сена и Че Гевару (иногда также Маркса и Грамши) и, разумеется, жгли американские флаги.
Но уже в 1990-е годы эти люди в значительной степени стали терять былой радикализм. Мечты о социалистической революции на южнокорейской земле, свойственные им в студенческие годы, постепенно растаяли. Национализм, который был направлен в первую очередь против США и Японии, тоже постепенно ослабевал – хотя вовсе не так быстро, как мечты о пролетарской революции.
В наше время расхождения по вопросам внешней политики между двумя лагерями не то чтобы исчезли, но стали куда менее глубокими. Впрочем, надо помнить, что вопросы внешней политики в Корее обычно оказывают мало влияния на исход выборов и находятся на периферии интересов южнокорейских избирателей. Похоже, что надвигающиеся президентские выборы 2022 года в этом отношении исключением не станут.
В последние годы в Корее восстанавливается существовавший до конца 1980-х годов, но потом на какое-то время поколебленный студенческим радикализмом консенсус по поводу отношений с США.
Исторически Южная Корея была едва ли не самой проамериканской страной в мире, и сейчас, кажется, она возвращается к этому состоянию.
Представители правоконсервативного лагеря (Юн Сок Ёль и его советники) являются сторонниками безусловной ориентации на США. Однако и «прогрессисты» во главе с Ли Чжэ Мёном более не ставят под сомнение не только необходимость американо-южнокорейского союза, но и желательность ориентации на США в вопросах внешней политики.
Некоторую роль в этом играет также и меняющееся в последние годы отношение к Китаю. Вплоть до 2016–2017 годов среди южнокорейской публики преобладало умеренно позитивное (хотя, надо признать, и несколько высокомерное) отношение к гигантскому восточному соседу. Однако в последние четыре-пять лет массовое отношение к Китаю стало быстро ухудшаться – об этом говорят и опросы общественного мнения, и просто опыт непосредственного общения с корейцами.
Обратите внимание: Зеленский: итоги первого года правления президента здорового человека..
Достаточно сказать, что, по данным Pew Research Center, в 2002 году только 31 процент опрошенных южнокорейцев сказали, что они испытывают «негативные чувства» по отношению к Китаю, а в 2020 году такие чувства испытывали уже 71 процент южнокорейцев. Показательно и то, что степень неприязни к Китаю во многом зависит от возраста: чем моложе житель Южной Кореи, тем больше вероятность, что он будет негативно относиться к Китаю.
©ReutersВ этой обстановке нет ничего удивительного в том, что и правоконсервативный, и прогрессивный лагеря почти в равной степени подчёркивают свою готовность ориентироваться на Вашингтон. Тем не менее консерваторы выдвигают против своих оппонентов обвинения в том, что они, дескать, занимают недостаточно проамериканские позиции. Разумеется, эти обвинения, как и любая предвыборная пропаганда, являются преувеличением, но некое – небольшое! – зерно истины в них имеется. С точки зрения России это обстоятельство должно вызывать определённый интерес. В общем-то, для России будет несколько лучше, если следующего президента Южной Кореи будут звать Ли Чжэ Мён.
Ли Чжэ Мён склонен к сохранению определённой – пусть и умеренной – автономии в отношениях с Вашингтоном. На практике это может означать, что в случае дальнейшего обострения отношений между Россией и США администрация Ли Чжэ Мёна проявит некоторую осторожность в деле поддержки антироссийских инициатив Вашингтона. В случае с Юн Сок Ёлем и его окружением на это рассчитывать не приходится – и для него самого, и для его окружения необходимость поддержания союза с США является абсолютным императивом, в то время как Россия в его картине мира занимает маргинальное положение.
Можно обратить внимание на то, что главным советником Ли Чжэ Мёна по вопросам внешней политики является кадровый дипломат Ви Сон Нак, специалист по России и Восточной Европе, который, в частности, в 2011–2015 годах был послом в Москве. В целом Ви Сон Нак – сторонник прагматического курса, что в условиях Южной Кореи, разумеется, означает курс проамериканский. Но он достаточно позитивно относится к России и выступает за то, чтобы сохранять определённую автономию в американо-китайском противостоянии. С другой стороны, за внешнюю политику у Юн Сок Ёля отвечает американист Ким Сон Хан – человек, безусловно, знающий и эрудированный, но безоговорочно ориентированный на сохранение и усиление союза с США.
Пожалуй, единственным вопросом внешней политики, где между двумя кандидатами существуют заметные разногласия, является политика в отношении Японии и Северной Кореи. Традиционно южнокорейские «прогрессисты» являются сторонниками контактов с Пхеньяном, в том числе и торгово-экономических. Они отлично понимают, что эта торговля возможна только постольку, поскольку она субсидируется из южнокорейского бюджета, и готовы эти субсидии предоставлять.
Это обстоятельство позволяет противникам «прогрессистов» обвинять их в том, что они по-прежнему являются «пхеньянскими симпатизантами», каковыми многие из них, кстати, действительно были лет тридцать назад. И эти обвинения уже сильно преувеличены, хотя, в отличие от консерваторов, «прогрессисты» не рассматривают Северную Корею как врага на рефлекторном уровне.
Консерваторы же, наоборот, в отношениях с Северной Кореей являются сторонниками не столько жёсткой позиции, сколько максимального игнорирования самого факта существования другого корейского государства. Консерваторы уверены: практически все экономические и торговые связи с Северной Кореей в итоге идут Югу в убыток (это, кстати сказать, является чистой правдой) и в конечном счёте способствуют наращиванию северокорейского ракетно-ядерного потенциала. Поэтому консерваторы предпочли бы вообще не иметь с Севером никаких отношений.
Другая область, в которой возможно расхождение между вероятной международной политикой администрации Ли Чжэ Мёна и политикой администрации Юн Сок Ёля – это политика в отношении Японии. Традиционно Япония была главным врагом южнокорейских националистов – как правых, так и левых. В последние годы, однако, среди южнокорейских правых настроения склоняются в пользу примирения с Японией.
Напротив, среди «прогрессистов», которые являются куда более националистически настроенными, чем их оппоненты, антияпонские настроения по-прежнему сильны. Именно на этом время от времени пытался набирать политические очки Ли Чжэ Мён, который подчёркивает, что он, дескать, будет добиваться от Японии уступок по вопросам, связанным с её колониальным прошлым.
В общем, значение выборов переоценивать не надо: оба кандидата действуют в жёстких рамках, заданных нынешней политической ситуацией, свобода манёвра у них ограничена и любой исход выборов мало повлияет на внешнюю политику Сеула. Но, как говорится, в ситуации «есть нюансы», на которые надо бы обращать внимание иностранным наблюдателям.
#выборы #южная корея #мировая политика
Больше интересных статей здесь: Политика.
Источник статьи: Как будут звать следующего президента Южной Кореи?.