Историк Бенджамин Натанс обращает внимание на парадоксальное положение советских диссидентов в современной российской памяти. Согласно исследованию Левада-центра 2013 года, лишь немногие россияне способны вспомнить хотя бы одного инакомыслящего из позднесоветского периода. Это указывает на их маргинальное место в массовом историческом сознании.
1. Официальный взгляд и две миссии диссидентства
Современные российские учебники зачастую представляют диссидентов как агентов западных спецслужб, чья деятельность курировалась государственной безопасностью. Однако, чтобы оценить их реальную роль, стоит рассмотреть две классические задачи, которые могут стоять перед подобными движениями: свержение существующего строя или сохранение идейных и моральных ориентиров для будущих поколений, предлагая обществу критический взгляд на систему.
2. Провал в качестве силы, меняющей режим
В первом, практическом смысле, советское диссидентство потерпело неудачу. Распад СССР был обусловлен в первую очередь внутренними экономическими и системными кризисами, а не деятельностью инакомыслящих. Диссиденты были слишком изолированы от широких народных масс, чтобы возглавить или даже существенно повлиять на нараставшее в обществе разочарование. Как отмечает Натанс, движение было феноменом преимущественно интеллектуальной и творческой элиты.
3. Социальный портрет: привилегированные наследники системы
Любопытна социальная и генеалогическая подоплека многих известных диссидентов. Зачастую это были выходцы из советской номенклатурной или интеллектуальной аристократии. Например, Лариса Богораз происходила из профессорской семьи, а Валерия Герлин была дочерью высокопоставленного сотрудника НКВД. Это позволяет выдвинуть две гипотезы: либо инакомыслие было роскошью, доступной лишь обеспеченным слоям, либо оно стало своеобразным продолжением семейной традиции социальной активности, но уже в новых условиях.
Обратите внимание: Теперь действуют и советские врачи! Резолюция конференции: «...особенности вakцинoпрoфилактики от соvid-19 в россии».
Натанс называет их первым поколением «коренных жителей» социализма, для которых его язык и идеи были родными. В этом свете диссиденты предстают не столько врагами коммунистического проекта, сколько его своеобразными наследниками, пытавшимися исправить систему, а не сломать ее полностью. Их критика редко касалась основ социалистической экономики, фокусируясь скорее на вопросах свободы слова, эмиграции и прав интеллигенции.
4. Идеология и приоритеты: либерализм против народных чаяний
Идеологически большинство диссидентов оставались в рамках социалистической или либеральной парадигмы, далекой от рыночного капитализма. Их мало волновали повседневные экономические трудности простых людей. После падения СССР многие активисты естественным образом перешли в сектор неправительственных организаций (НПО), занимающихся типично либеральной повесткой: права человека, гендерное равенство, защита меньшинств.
5. Вопрос финансирования и связей с Западом
Значительная часть финансирования этих организаций исторически поступала из западных источников — фондов (Форда, Сороса) и правительственных агентств США. Это отчасти подтверждает старые обвинения КГБ в связях диссидентского движения с зарубежными спецслужбами. С приходом к власти Владимира Путина такая деятельность НПО, особенно при получении иностранного финансирования, стала объектом пристального внимания и ограничений со стороны государства, которое увидело в ней инструмент внешнего политического влияния.
6. Наследие и восприятие: почему диссиденты не стали народными героями
Для многих ветеранов НПО 1990-е годы стали «золотым веком» возможностей. Однако для большинства россиян эта эпоха ассоциируется с экономическим коллапсом, утратой национального достоинства и всевластием олигархов. Таким образом, гипотетический мир, построенный по лекалам диссидентского либерализма, в массовом восприятии оказался скомпрометирован тяжелыми реалиями ельцинского периода.
Таким образом, хотя советский режим был глубоко порочен, это автоматически не делает всех его противников носителями конструктивной альтернативы, близкой народу. Можно отвергать коммунизм, но при этом не находить ценности в специфическом диссидентском либерализме, который был оторван от насущных проблем простых людей и впоследствии оказался тесно связан с непопулярными в России политическими силами и иностранным влиянием.
Автор: Хелен Эндрюс — старший редактор The American Conservative. Ее работы публиковались в The New York Times, The Wall Street Journal, The Claremont Review of Books и многих других изданиях.
оригинальный
Перевод Анны Полуниной
Больше интересных статей здесь: Политика.
Источник статьи: Советские «инакомыслящие» не оправдали надежд ЦРУ и не снискали любви народной.