В этой публикации представлена часть перевода книги голландского психиатра Джуста Меерлу (Joost Meerloo) «Насилие над разумом» (Rape of the Mind). Перевод был выполнен несколько лет назад и может содержать неточности; замечания и исправления приветствуются.
Ранее были опубликованы главы с 1 по 12.
Бюрократы
1. Глава тринадцатая: Вторжение административного мышления
С усложнением общественной жизни между человеком и его целями возникла новая группа посредников. Если раньше эту роль часто играл священник, выступавший медиатором между человеком и высшими силами, то теперь её заняли администраторы. Они стали промежуточным звеном между гражданином и государством, между работником и начальством, между творцом и обществом, между фермером и рынком. Административный разум, рождаясь из этой системы, начинает доминировать над социальным поведением, втягивая людей в сложную, часто бессмысленную деятельность, далёкую от спонтанности и естественности.
Все эти бюрократические связи, строгие и формальные, оказывают глубокое влияние на человеческое поведение, затуманивая свободомыслие. Проблема посредничества между человеком и его собственными поступками и мыслями актуальна как для демократий, так и для тоталитарных режимов. Весь мир озадачен вопросом управления. Простые методы администрирования могут угрожать свободному развитию личности — и эта угроза часто не зависит от идеологии правящей администрации. У нас нет такой же свободы в выборе чиновников, как в выборе магазина или врача. Пока должностное лицо обладает властью, мы находимся в его бюрократической зависимости.
2. Недостатки административного мышления
Современные администраторы не могут эффективно работать, опираясь лишь на знания прошлых эпох. Если лидеры не учитывают иррациональные силы внутри себя, других людей и целых наций, их легко унесёт водоворот массовых эмоций. Если они не осознают, что их личное и официальное поведение часто отражает их собственные предубеждения, они не смогут адекватно реагировать на предубеждения других. Без понимания парадоксальной стратегии тоталитаристов, скрытой за эзоповым языком, они не смогут противостоять методам холодной войны. В нашу эпоху психологическое знание стало необходимостью для управления.
Понимают ли, например, наши чиновники провокационную стратегию тоталитарной клеветы и способны ли с ней бороться? Осознают ли они, что сухое официальное опровержение никогда не имеет такого эмоционального воздействия, как первоначальное обвинение, которое вписывается в стратегию обвинителя? Очевидно, нет, поскольку многие до сих пор используют формальные опровержения, тогда как эффективным ответом могло бы быть разоблачение и высмеивание самой техники манипуляции.
Понимают ли они стратегию обличения обмана? Тоталитарист и демагог часто используют эту технику, чтобы отвлечь внимание от реальных целей, создавая мнимые проблемы и эмоциональные запросы.
Осознают ли они, например, метод эксплуатации общественной галантности и сострадания? Стратегия жалоб и призывов к справедливости — известный психологический приём, используемый невротиками, чтобы пробудить чувство вины у других и скрыть собственную агрессию. Использование жалости и демонстрация собственной непорочности — уловка, хорошо знакомая в индивидуальной психологии, но её сложнее распознать в международной политике.
Понимают ли наши администраторы, что даже романтичные идеалы братской любви и мира могут служить прикрытием для агрессивных замыслов? После Первой мировой войны побеждённые народы Центральной Европы много говорили о «внутреннем очищении через страдания», апеллируя к совести мира. Но это сомнительное преобразование. Каждый врач знает: те, кто много говорит о своём внутреннем изменении, часто не меняются вовсе. Прекрасные слова часто противоречат делам. Политики должны признать, что это верно как для людей, так и для наций. Не стоит забывать: нации не говорят сами — за них говорят представители с их собственными, часто скрытыми мотивами.
3. Психология власти и её ловушки
Администраторы, дипломаты и политики формируют каналы коммуникации между народами. Напряжённость в дипломатических кругах отражает политическую напряжённость в мире, но также и внутренние конфликты самих политиков. Достигнув высокого поста, человек может внутренне измениться: он начинает отождествлять себя с теми, кого раньше критиковал. Бремя власти удаляет его от проблем обычных людей, заставляя мыслить категориями стратегии, идеологии и властных интересов. Могут пробудиться детские амбиции, раздутые личные стремления, что ведёт к потере контроля над собственной индивидуальностью.
Государственные деятели, обременённые обязанностями, часто выражаются уклончиво. Со временем такой язык формирует их мышление, и они начинают считать двусмысленность нормой.
Другая трудность — распространённый страх перед успехом. Достижение высокого положения может разбудить детские страхи, связанные с конкуренцией с отцом или братьями. Зависть и враждебность тех, кого он обошёл, могут преследовать его.
Любое лидерство, любое самоутверждение вызывает сопротивление и враждебность. Администратор находится под пристальным общественным вниманием, чувствует критику и атаки. Это заставляет его создавать защитный фасад. В результате прежний мягкий демократ может превратиться в авторитарную личность, управляемую инфантильной фантазией о власти.
Тем не менее, именно эти «толкатели мозгов» творят историю. Их разум влияет на наш, но и мы, общество, влияем на них. Наши цивилизованные импульсы могут направлять их к разумным решениям, а примитивные — толкать к катастрофе. Вторжение административного разума особенно опасно, когда власть не ограничена законом и судом. В таких условиях расцветают предрассудки и произвол, что мы видим во многих правилах «безопасности». Официальная секретность становится символом магической власти: чем больше секретности, тем меньше демократического контроля и больше страха.
4. Почему управление миром терпит неудачу?
Технически управлять любой группой, страной или даже миром должно быть просто. Человечество обладает достаточными знаниями в истории, социологии и науках о управлении, чтобы не повторять ошибок прошлого. Мы живём в мире технического и экономического изобилия. Но мы не научились применять наши знания и рационально планировать ресурсы.
Что-то пошло не так. Желание людей и стран понимать друг друга парализовано подозрениями, созданными мифическими идеологиями. Во время Второй мировой войны автор, как представитель правительства Нидерландов, участвовал в международной конференции по социальному обеспечению и помощи. Там он увидел, насколько личные страсти могут искажать решение общественных проблем.
На конференции у всех были холодные, невыразительные лица, но подсознание участников было занято другими вопросами. Благосостояние часто становится предметом ненависти, а не сочувствия. Гордость и престиж играют большую роль, чем жалость к жертвам. Беженцы и жители слаборазвитых стран хорошо это знают: они не любят роль вечных жертв — не только войн, но и амбициозных благодетелей. Каждый представитель возмущался предложениями помощи своей стране, потому что каждый хотел быть щедрым «дядей из Америки».
5. Болезни государственного аппарата
В будущем, с ростом психологических знаний, политики должны будут лучше разбираться в принципах психологии. Как солдат должен уметь обращаться с оружием, так и политик должен уметь противостоять психической стратегии человеческих отношений и дипломатии. Он должен знать ловушки и свои собственные склонности.
В государственных учреждениях можно наблюдать эффекты, аналогичные соматическим и невротическим расстройствам. Некоторые люди, вовлечённые в политику, живут в состоянии постоянного недовольства, как будто своими действиями они побеждают детские страхи и чувство вины. Другие, пройдя через страдания, становятся мудрее и человечнее.
Современная психосоматика выделяет постоянное волнение, подавленную агрессию, жажду доминирования, страх ответственности как факторы, влияющие на здоровье. Эти деструктивные реакции мешают решать проблемы. В эпоху усиленной конкуренции и зависимости от массового избирателя у государственных служащих могут развиваться почти психопатические качества, вредящие как их здоровью, так и обществу, тогда как нам нужны здоровые и здравомыслящие лидеры. Особую опасность представляют скрытые психозы или расстройства характера у лидеров. Автор наблюдал лидера гуманитарной ассоциации, уважаемого публикой, но бывшего домашним тираном, чьи дети дрожали от страха и стали циниками.
Возможно, эта патология отчасти вызвана тем, как мы выбираем лидеров. Общество часто предпочитает сильных, компенсированных характеров, которые хорошо выглядят на публике. Внешняя оболочка заметна, а внутреннее ядро — нет.
В 1949 году Бернетт Херши в статье «Наша судьба в руках больных?» (после самоубийства министра обороны США Джеймса Форрестола) описал психосоматические расстройства государственных деятелей. Генерал Джордж Маршалл как-то заметил: «Язвы желудка оказывают странный эффект на историю нашего времени». Херши указывал, что Сталин, сэр Стэффорд Криппс, Вышинский, Клемент Эттли также страдали психосоматическими болезнями.
Все слышали о обмороках иранского премьера Мосаддыка, человека, который в полубессознательном состоянии изменил баланс сил на Ближнем Востоке. Сенатор Маккарти, в разгаре своей деятельности, страдал от язвы желудка, бурсита, головных болей и истощения — классических психосоматических последствий стресса.
Но есть и обнадёживающие примеры, когда физические страдания усиливали личность. Яркий пример — Франклин Д. Рузвельт, чья политическая карьера расцвела после того, как он заболел полиомиелитом. Годы борьбы с болезнью стали годами психического созревания, развития сочувствия, смирения и стратегической интуиции. Рузвельт — пример того, как разум может преодолеть физические ограничения.
6. Конференция бессознательного разума: пример из практики
Автор вспоминает ту самую конференцию по благосостоянию. Председатель, страдающий язвой, мямлил и уклонялся от ответственности. Представительницу одной восточноевропейской страны, привлекательную, но мизантропичную женщину, каждое слово которой было окрашено подозрением, смутила попытка лёгкого флирта со стороны латиноамериканского коллеги, после чего она яростно оспаривала все конструктивные предложения.
Также был неуверенный политик старой закалки, который вежливым тоном стремился разрушить любое предложение не своей фракции. Восторженный молодой делегат, желавший действовать, встречал лишь презрение более искушённых коллег.
Встречи были скучными и бессмысленными. Однажды конференцию захлестнула ярость: делегаты пытались уничтожить друг друга словесно. После вспышки гнева всё утихло, дух конференции восстановился, и работа так и не была сделана. Прошли годы, а запланированная благотворительная деятельность так и не реализована.
С упрямым оптимизмом лидеры продолжают собираться, чтобы строить мир. Многие из них будут страдать язвами, но что мы знаем об их глубоких, скрытых желаниях и обидах?
7. Вопросы к будущему
Пока ещё далеко до времени, когда чиновников будут отбирать и обучать с учётом психологии. Но нам нужно больше знать о бессознательных факторах, влияющих на них и на нас.
Пытаются ли лидеры понять друг друга и тех, кого представляют, или они лишь меряются силой политических машин? Руководствуются ли они личными обидами или желанием служить обществу?
Психически подготовлены ли наши администраторы к своим задачам? Если нет, как психология может улучшить их подготовку? Осознают ли они масштабы своих личных расстройств? Оправданы ли их разрушительные импульсы маской политической преданности? Как их болезни и неврозы влияют на дискуссии?
В какой степени детские травмы, навязчивые идеи или патологические стремления администраторов влияют на судьбы городов и наций?
Мы признаём, что идеалистическая риторика может скрывать неподходящие предложения, и принимаем это как игру политической стратегии. Но хуже открытой игры уклонения — скрытая конференция бессознательных страстей политиков. Как много политиков осознаёт эту скрытую тенденцию, часто более влиятельную, чем открытые действия?
Задавать эти вопросы важно. Даже если немедленных решений нет, правильная постановка проблемы проясняет будущее и готовит путь к решению.
8. Сущность бюрократического мышления
В государстве, где террор является инструментом контроля, административный аппарат становится собственностью диктатора. Но бюрократический абсолютизм не ограничен тоталитарными странами. Умеренная форма профессионального абсолютизма заметна везде в лице чиновников, которые, будучи посредниками, отдаляют человека от власти. Такую бюрократию можно использовать как для помощи, так и для вреда гражданам.
Важно понять: во всех странах идёт тихая война между обычным человеком и государственным аппаратом, который он сам создал. Повсюду этот инструмент, призванный служить, постепенно обретает чрезмерную власть.
Что это — дьявол Святой Бюрократус, овладевающий человеком, как только тот надевает мундир? Какая болезнь заставляет администраторов создавать запутанные законы, управляя другими из-за зелёного сукна? Методы правительства — это психологическая стратегия. Ослабление, основанное на группировании, может овладеть психикой вовлечённых, если они не будут бдительны. Это внутренняя опасность управления — трагический аспект, когда один склонный к ошибкам человек ставится для достижения высоких идеалов другого.
Какие человеческие слабости проявляются в административной машине? Жажда власти, любовь к автоматизму и психическая жёсткость порождают подозрительность и интриги. Высокий пост — опасное искушение. Человек попадает в стратегическую ловушку. Магия управления рождает чувство всемогущества. Стратег чувствует себя шахматистом, управляющим миром на расстоянии. Теперь он может заставлять других ждать, как ждал сам в молодости. Он может прятаться за инструкциями. И он должен постоянно доказывать свою незаменимость.
Защищаясь от чувства незначительности, он расширяет штат. Каждому нужен большой офис, чтобы стать важной персоной. Каждый новый сотрудник требует новых секретарей и машинок. Всё выходит из-под контроля, но требует управления: новые папки, конференции, комиссии. Комиссия по взаимодействию говорит без остановки. Создаются наблюдатели за наблюдателями. То, что раньше делал один, теперь делает целый штат. В итоге бюрократическое напряжение становится невыносимым и выливается в нервный срыв.
«Ползучий тоталитаризм» кабинетов и бумаг распространён повсеместно. Битва за административную власть начинается, когда чиновники разучиваются общаться по-человечески, всё упрощают до чёрно-белых тонов и погружаются в бумаги. Принудительные законы и регламенты становятся важнее свободы и справедливости, а недоверие между властью и народом растёт.
Письменные документы и отчёты стали опаснейшими объектами. Глупости, сказанные в споре, забываются, но на бумаге они увековечиваются и становятся частью системы подозрений.
Многие идут на государственную службу из идеалистических побуждений. Другие ищут убежища от сложностей жизни. Служба даёт стабильный доход, продвижение и чувство безопасности. Этот гладкий автоматизм привлекателен для некоторых типов личности, но он может лишить жизненных сил тех, кто ещё верит в прямоту и трудности.
9. Искусство управления и дипломатические игры
Главный психологический вопрос: сможет ли человек в конечном счёте подчинить себе учреждения, чтобы они служили ему, а не управляли им? В тоталитарных странах нельзя шутить над недостатками системы. Система и бумаги становятся важнее людей, потерянных за огромными столами. Искусство быть настоящим представителем народа требует эмпатии и умения понять мотивации других.
Дипломаты и политики всё ещё верят в силу слов и споров. Это старая игра: маневрирование формулировками, обход правды, искажение смыслов, достижение партийных целей. Рано или поздно почти все политики заражаются этим вирусом. Под бременем обязанностей они поддаются жажде дипломатических игр. Они идут на компромиссы, становятся осмотрительными или впадают в инфантильное ощущение всемогущества.
Эта опасная психиатрия власти оставляет след в каждом, кто становится политиком. Когда человека погружают в стратегические игры, он меняется. Он перестаёт быть прямолинейным, он думает не о том, что сказать, а о том, что о нём подумают. Он становится чрезмерно осторожным, строит психологические защиты. Спонтанность и энтузиазм забываются. Главное — быть стратегом, никогда не раскрываться, никогда не соглашаться сразу.
Автор вспоминает лидера оппозиции, который, придя к власти после долгой критики, сломался. Из агрессивного критика он превратился в колеблющегося невротика, играющего тактика, но лишённого инициативы.
Некоторые политики — марионетки своих боссов. Другие — жонглёры словами, превращающие агрессию в лозунги. Третьи — паникёры, сеющие страх. Современная политика работает по устаревшим правилам, и мало кто из политиков понимает семантические ловушки и эмоциональную лживость слов, которые они используют.
И всё же основой политической стратегии должно стать взаимопонимание. Не власть словесного обмана, а психическое зондирование, поиск путей через сопротивление разных мнений.
Политики часто забывают, что их борьба за власть — это форма психологической войны с целостностью разума тех, кто их слушает. Бесконечная взаимная клевета на выборах подрывает демократию и ведёт к жажде авторитарного контроля. Стратегические слухи и подозрения — это атака на личность.
Когда народ перестаёт доверять лидерам, он ищет лидера с грубой силой. Где найти политика, готового признать, что его оппонент так же умен, а может, и умнее его? В таком признании равенства — шанс на сотрудничество. Истинное сотрудничество рождается из взаимного сострадания и понимания человеческих ошибок.
10. Путь к психологически грамотному управлению
В апреле 1951 года в Нью-Йорке группа психологов, психоаналитиков и социологов, связанных с ООН, Всемирной федерацией психического здоровья, ЮНЕСКО и ВОЗ, собралась по инициативе Фонда Джозии Мэйси-младшего. Они обсуждали проблемы управления и влияние государственных систем. Эксперты пришли к выводу о необходимости психологического образования и отбора государственных деятелей.
Должны ли наши администраторы проходить психоанализ? Этот почти утопический вопрос указывает на будущее, где психологические знания станут неотъемлемой частью жизни и управления.
Психология и психоанализ — молодые науки, но многие нынешние политики могли бы извлечь из них пользу. Понимая себя, они стали бы осторожнее в стратегиях мирового господства, брали бы больше ответственности за успехи и неудачи, действовали бы более осознанно на благо общества.
Сейчас наш отказ решать проблемы государственной неэффективности и бюрократического вмешательства мешает развитию разума гражданина. Потребность человека приспосабливаться борется с потребностью самовыражаться. Связь между свободомыслием и робким административным мышлением — проблема, которую предстоит решить психологии будущего.
(продолжение следует...)
#бюрократия #политики #психологическое образование #самовыражение #бюрократическое мышление
Больше интересных статей здесь: Политика.
Источник статьи: Книга "Насилие над разумом" Джуст Меерлу (Глава 13).