"Однажды все это закончится, и мои внуки спросят меня: дедушка, где ты был во время этих событий? И что я им скажу: "Дедушка, я размахивал флагом"?".
Дмитрий Филиппов, и.о. начальника отдела молодежной политики, физической культуры и спорта Пушкинского района Санкт-Петербурга Более пяти лет Дмитрий Филиппов работает в исполнительных структурах Санкт-Петербурга, занимая должность исполняющего обязанности начальника отдела молодежной политики, физической культуры и спорта Пушкинского района. В то же время он пишет прозу, в том числе документальную. "Экстрим", как называет Филиппов свою книгу - скрупулезное исследование битвы за Ленинград, вышедшее в серии ЖЗЛ издательства "Молодая гвардия".
Слово "крайний", означающее "последний", относится к тому типу слов, которые хорошие редакторы стараются не употреблять. Тем не менее, Филиппов, вероятно, имеет на это право. Несколько недель назад Дима написал мне: "На следующей неделе я ухожу в армию. На самом деле, как государственный служащий, Филиппов имеет право на оговорку. Однако Дима решил отказаться от этого.
О причинах этого решения, а также о литературе, армии, русском народе и значении войны мы с Дмитрием говорили накануне его отъезда на фронт.
- Насколько я знаю, Вы родились в Киришах, провинциальном городке, но уже много лет живете в Пушкине, бывшем Царском СелеCOPY00. И ваша книга - самая фундаментальная - о Ленинграде. Можно ли назвать вас мальчиком из Ленинграда? Где вы выросли, каким был пейзаж вашего детства?
- Поселок Шкотово-17, - без паузы говорит Филиппов. - Я вырос на Дальнем Востоке. Мой отец, офицер подводной лодки, служил там. Поэтому пейзажем моего детства были холмы, побережье Японского моря. С детства я полюбил тайгу: выходишь из дома, проходишь несколько сотен метров по лесу и смотришь - тигриные следы. Я никогда не был там с детства, но не теряю надежды когда-нибудь туда вернуться.
- Каковы ваши корни?
- Мои корни по отцовской линии находятся в Архангельской области, а по материнской - сибирские.
- Значит, вы наполовину померанец, наполовину сибиряк?
- Очевидно, да.
Дмитрий учился в Государственном университете имени Пушкина в Царском Селе и окончил Курский университет. Сначала он специализировался на литературе 19 века и написал диплом о творчестве Марины Цветаевой. Мне всегда было интересно, как молодой филолог получает военный опыт: в моем поколении гуманистическая интеллигенция старалась держаться подальше от военной службы.
- Насколько мне известно, вы принимали участие в антитеррористической операции в Чечне. Это было после того, как вы закончили школу, не так ли?
- Да, я вернулся из Курска в Санкт-Петербург, работал и пошел в армию, потому что закончилась отсрочка от призыва. Сначала я поехал в Сыктывкар в профессиональную школу инженеров-хирургов, а через полгода подписал контракт и поехал служить в Чеченскую Республику. Я провел там полтора года, 2006-2008.
- Я помню, что раньше среди моих сверстников молодые люди с высшим образованием старались не идти в армию. Даже если срок отсрочки истекал, они пытались, что называется, выйти из игры. И пойти на службу было довольно экстравагантным поступком. Каким оно было в ваше время?
- Я думаю, это зависело от того, где вы жили. В Санкт-Петербурге, да, это было вне социальной нормы того времени. Но парни из глубинки, с которыми я служил.... там, наоборот, люди не понимали, как это возможно, чтобы мужчина не пошел в армию. В компании нормального парня у вас не будет возможности перекинуться парой слов. В провинции служить на улице было все равно, что, не знаю, сходить в магазин за хлебом. Моя служба пришлась на конец дореформенного периода, когда питание и одежда были скудными, а престиж армии - низким.
- Что повлияло на ваше решение поступить на службу? Может быть, ваше не совсем "петербургское" происхождение?
- Трудно сказать. Если бы я искал возможность уехать, думаю, я бы ее нашел. Но тогда я не знаю, как бы я поддерживал связь с моим отцом, который восемнадцать лет прослужил на советском, а затем российском флоте, причем служил в 1990-е годы, когда офицерские семьи жили на пайке, никто не видел настоящих денег. Серьезно: мужчины собирались вместе, ходили на охоту в горы, убивали оленей и кабанов и жили за счет мяса. Возможно, мы бы и согласились, но я не хотела видеть молчаливый упрек в глазах отца. Так что если мне нужно было идти, я шел.
- Ваш опыт службы в армии, потом - пусть не война, но боевые действия в Чечне, что он вам дал?
- Я вернулся другим человеком. Вся интеллектуальная жилка выпускника философского факультета мгновенно улетучилась. Я увидел русских не такими, какими я их себе представлял, а такими, какими они действительно живут в России. Где живет интеллигенция в Санкт-Петербурге? Кафе и концерты. Но Россия другая, и мужчины там другие. Они более честны, более открыты. Хотя поначалу они прощупывают вас, что тоже может быть непросто.
- Этот разрыв между столичной интеллигенцией и русским народом очень велик. Как вы думаете, как это можно преодолеть в целом?
- Дело не в том, где вы родились, а в том, как вы ведете себя в той или иной ситуации. Если вы находитесь на равных со всеми, если вы не прикрываетесь, когда другие наступают вам на пятки - вы отскакиваете назад, вы даете отпор, вы становитесь самим собой. Если вы сгибаетесь, ломаетесь, с вами обращаются соответствующим образом. В большом городе вы можете знать человека всю жизнь и не узнать его до конца. И тогда вы можете оказаться в ситуации, когда он вдруг покажет себя с совершенно отвратительной стороны, о которой вы даже не подозревали. А у военных сама ситуация провоцирует бурное раскрытие человеческих качеств.
1. Мы воюем сами с собой, с перевернутым своим отражением
- Вы молодой, но уже состоявшийся писатель. Сколько книг вы уже издали?
- Четыре прозаические книги - три художественные и одна нехудожественная. Первая, 'Three Times of Solitude', представляет собой сборник рассказов, ранних и с намеком на интеллектуализм..... Затем последовали роман "Я - русский", сборник "В этом мире", а моя последняя книга, документальный фильм "Битва за Ленинград" из серии "Vital", к которой я подошел с более или менее уверенной рукой, пожалуй, самая концептуальная.
- О битве за Ленинград и блокаде Ленинграда, кажется, написаны километры. Почему вы решили внести свой вклад в этот корпус "ленинградских военных текстов"?
- Да, многое было написано, и хотя я изучал труды своих предшественников, я, очевидно, не прочитал их все. Я полагаю, что это просто невозможно. В этой истории меня интересовал не столько ход событий, сколько люди. В каждом случае я пытался выяснить из документов и свидетельств, каким человеком он был. Какими мотивами руководствовались люди в своих действиях и решениях, от пилота до генерала. Вы изучаете архивные материалы, записи военных операций - как наших, так и немецких, сравниваете их, постепенно вырисовывается картина, а потом - пуф! - что-то открывается, и вы начинаете жить в этом материале не только как автор, но и как персонаж.
- Кто из персонажей вашей книги и битвы за Ленинград удивил и поразил вас?
- Ольга Берггольц и Михаил Александрович Нефедов*, заведующий ледовой частью "Дороги жизни". Путь жизни" представлял собой довольно сложную логистическую систему, и Нефедов возглавлял ледовую часть. Он, конечно, был человеком из камня. Выходец из военно-морского флота, военно-морской разведки, невероятный профессионал. Я горжусь тем, что написал, возможно, самую полную его биографию. А Берггольц я знала раньше как блокадную певицу, как и большинство, и, изучая ее письма, ее дневники, я видела в ней человека с самой тяжелой, самой страшной судьбой, который в то же время чувствовал себя избранным - что она рождена, чтобы прославить подвиг ленинградцев в блокаду, что город выбрал ее..... Это видно и по ее жизни, и по ее стихам.
- У вас есть опыт Чечни, у вас есть опыт исследователя событий Великой Отечественной войны, и сейчас мы все - кто-то восемь лет, кто-то шесть месяцев - наблюдаем за событиями нынешней войны, кто знает, как ее потом назовут, но вряд ли она останется в истории как "спецоперация".....
- Да, маловероятно.
- Видите ли вы какие-либо аналогии в этих конфликтах или нет?
- Я не вижу аналогий с Чечней - потому что тогда мы были фактически партизанами против нас. Да, гордые, сильные, упрямые, но партизаны, у которых не было ни артиллерии, ни танков, ни космоса, ни поддержки спутниковой разведки, не говоря уже о регулярной армии. Сейчас это совсем другая война, ее, наверное, можно сравнить с Великой Отечественной - тысячи километров линии фронта, прорывы, схватки. Две очень сильные и безжалостные армии, сражающиеся в полную силу. По сути, это одна армия, только правда за нами, а они - как искаженное зеркало. При этом они такие же сильные и упрямые. Подумайте о том, что мы находимся в состоянии войны с самими собой, со своим перевернутым отражением.
- Действительно, еще до начала конфликта в феврале - тогда его еще можно было назвать конфликтом - люди, которые были вовлечены или участвовали в событиях, говорили, что это было, по сути, противостояние двух частей разделенной нации. Тем не менее, вы отказываетесь от брони, на которую имеете право как чиновник, и идете к действующему президенту. Откуда берется это решение?
- Она не является спонтанной или импульсивной. Как только было объявлено о частичной мобилизации, я ходил задумчивый, взвешенный. А последней каплей стал митинг по случаю аннексии ДНР, ЛНР, Запорожской и Херсонской областей у стен Петропавловской крепости. Флаги, песни, поддержка ... Я стою и понимаю, что на фронте сейчас находятся мужчины моего возраста. А я стою здесь и размахиваю флагом. Я подумал: когда-нибудь все это закончится, и мои внуки спросят меня: дедушка, где ты был во время этих событий? И что я им скажу - дедушка, я размахивал флагом? Так что мы должны идти. Я понял, что по-другому не могу.
* Капитан I ранга Михаил Александрович Нефедов, заместитель начальника объектов Балтийского флота, начальник ледовой трассы на Ладоге, получившей неофициальное название "Дорога жизни". Он был убит 24 мая 1943 года во время немецкого налета на Море-Бей.2. Такова доля русская
- Волна критики обрушивается как на Министерство обороны, так и на власти в целом, которые не подготовились должным образом к сложившейся ситуации. Ваше мнение, как честного чиновника: насколько справедлива эта критика, и если справедлива, то в каком смысле и что с этим делать?
- Это система, созданная для мирного времени, и в мирное время она работает достаточно хорошо. Она жестко цементируется снизу вверх, инициатива не приветствуется, все просто ждут сигнала сверху - инструкций, методических рекомендаций.
Обратите внимание: Почему сиквелы "Аватара" для Диснея будут больше, чем "Звездные войны".
В мирное время эта вертикальная структура власти защищает систему от любых сбоев. Но в той ситуации, в которой мы оказались, нам нужна инициатива снизу; мы не можем ждать письма сверху, но должны действовать. И вот здесь мы обнаруживаем, что у нас с этим большие проблемы. Я не только верю в это, но и знаю, что система изменится. Гражданский мониторинг процесса мобилизации и реакции на него показывает, что система слышит и реагирует - возможно, не так быстро, как хотелось бы общественности, но реакция есть, система не закрылась от людей. Но, как и любой бюрократический механизм, система будет дребезжать, прежде чем рухнет. Это требует времени.- Со стороны я бы отметил две проблемы, за которые, как вы говорите, критикуют "систему". Первое - это то, что он закрыт от общества. Вторая - это то, что она полна людей, которые сосредоточены не на результатах, а на достижении личного успеха в рамках этой системы. Насколько справедливы эти обвинения?
- Первый вариант отчасти справедлив. Второе - скорее нет. Конечно, я - менеджер снизу вверх и могу говорить только о своих коллегах. Все эти профессионалы первого эшелона, ведущие специалисты, руководители секторов, отделов - трудяги. Они работают по двенадцать часов в день, чтобы все работало как часы, и получают совершенно крошечные зарплаты. Менеджер среднего звена в частной компании зарабатывает гораздо больше без особых усилий.
Что касается высшего руководства нашего города - я не могу комментировать, я не посвящен в эти сферы. Но люди, с которыми я непосредственно работаю, - замечательные люди и профессионалы. В общем, у нас есть проблема: общественность не знает, чем занимаются обычные государственные служащие. О нашей работе не снимают сериалов, и телевизионщики не приезжают снимать даже одну встречу..... И даже "использование бюджетных средств" не так просто, есть 44-й Федеральный закон, который необходимо соблюдать. Средний гражданин ничего не знает о работе чиновников - и, кстати, тот факт, что он ничего не знает, говорит о том, что дела здесь обстоят не так уж плохо. Если чиновник работает хорошо, жилец даже не вспоминает о нем, потому что у него есть горячая вода, тепло в доме, лестничная клетка чистая и т.д. Когда возникают проблемы, люди вспоминают о нас.
- Теперь все вспомнили о чиновниках. Правда, на данный момент это военные комиссариаты, у которых проблемы..... Как вообще работают военные комиссариаты? Насколько я понимаю, как правило, единственный человек там - военный комиссар?
- Да, остальные, то есть его помощники, как правило, военные пенсионеры или ветераны силовых структур. Они получают пенсии и небольшие зарплаты, около двенадцати-четырнадцати тысяч долларов или что-то большее. Они работают со шкафами для бумаг, здесь нет интернета, сетевых компьютеров и электронной картотеки - все по старинке: полки, личные папки и карточки. Если мы не подготовились к мобилизации, то военкоматы полностью переполнены. Люди находятся там день и ночь, но если у них нет ни материальной базы, ни информационной, то сами понимаете, чем все обернется.
- Почему же он не был подготовлен заранее?
- Ну, если в нашей стране ничего не делается без предварительного письма, то тем более в военной системе. Вы знаете поговорку об инициативе и о том, что она делает с инициатором.
- Так это возвращение на вершину?
- Да.
- Как чиновник, вы работаете с людьми. Как вы оцениваете состояние общества перед необходимостью мобилизации - не только военной, но и гражданской мобилизации? Мне кажется, что наше общество не слишком подготовлено к такой ситуации. В большинстве своем даже лояльные граждане не готовы пересечь границу и стать не сторонником своего государства и армии, а соучастником, пособником происходящего.
- Ну, чего ты хочешь? В течение тридцати лет наше общество было приучено к совершенно иной ситуации. Тем не менее, я могу сказать, что в городе достаточно людей, которые либо не хотят вооружаться, либо сами просят, чтобы их призвали. Или, по большей части, получив его, они просто собирают рюкзак и уходят - целуют детей, обнимают жену, без слез, без истерик. Это русский путь, вот и все.
Я могу сказать, что в городе достаточно людей, которые либо отказываются бронировать, либо сами просят позвонить. Или большинство из них, получив его, просто собирают рюкзак и уезжают - целуя детей, обнимая жен, без слез, без истерик.
3. Мы не готовы расчеловечить ту сторону
- Один боевой товарищ, тоже литератор, однажды сказал: "Русские лучше всего делают две вещи - литературу и войну. Как человек, который пишет и, более того, снова берет в руки оружие в другой момент своей биографии, что вы на это скажете?
- Очень верно, это все правда. В то же время я бы не сказал, что русским не удается жить спокойно - на частном уровне это вполне возможно. Кроме того, когда речь идет о войне, важно отметить, что речь не идет о каком-то восторге от войны как рабства и кровопролития, к этому могут стремиться только некоторые безумцы. Просто время от времени нам приходится защищать то, что мы считаем неотъемлемой частью себя, то, что нам дорого - а это у нас в крови.
- И что мы защищаем, за что мы сражаемся в этой войне, которая, как вы сами сказали, является войной против части нашего собственного народа?
- Здесь все предельно ясно. Мы на стороне света, они - на стороне тьмы. Мы боремся за то, чтобы люди могли жить в соответствии с теми ценностями, которые они считают правильными. Уметь говорить на своем родном языке. За то, что не ввел нацистов, садистов и убийц в пантеон нашей нации.
- Вы можете получить ответ: Украинцы хотят свободно говорить на своем, украинском языке и кричать "Слава Бандере!".
- Я не слышал, чтобы украинский язык был запрещен на освобожденных территориях. И Украина - это не тема. И, кстати, это противостояние не закончится с освобождением Украины. Россия терпела выходки Украины в течение восьми лет, а мы сглаживали углы и играли в дружбу с нашими "западными партнерами" в течение следующих тридцати лет. Теперь, после выступления президента, маски сброшены: либо мы, либо они.
- Я скорее хочу сказать, что нельзя избежать мысли: когда мы несем потери в военных действиях против Украины, мы несем потери. Но когда украинцы несут потери, мы тоже несем потери. Потому что наши "западные партнеры" воюют против нас с нашим собственным народом.
- К сожалению, да.
- Что можно сделать в этой ситуации?
- На данный момент ничего нет. Этап терапии, лечения таблетками, завершен. Если есть опухоль, ее нужно вырезать, чтобы остальная часть тела выжила. На прошлой неделе школу моей дочери дважды эвакуировали из-за взрывов, телефонного терроризма. Я прихожу туда, чтобы убедиться, что таких звонков не будет. Чтобы мой ребенок не вышел на улицу в сырую осеннюю погоду, закутавшись в плед, и не гулял посреди нигде..... И мне трудно представить, что мы воюем, несем потери, а некоторые из наших людей звонят в украинские школы и сообщают, что они заминированы..... или исполнять эти дикие каннибалистические танцы в социальных сетях, как это делают украинцы. Свет на нашей стороне, потому что мы этого не делаем.
- Послушайте, я, по роду своей деятельности, слежу, в том числе, и за украинскими журналистскими сайтами, где нам всем желают мучительной смерти. И я вижу, как эта риторика, как вирус, в упор проникает и в российское патриотическое поле, где видные деятели пишут о том, что мы должны убить всех "свиней", то есть украинцев, и настаивают, что без этой воинствующей ярости нас ждет крах. Что вы думаете по этому поводу?
- Я думаю, это естественный и неизбежный процесс: чем выше уровень гнева и ненависти, тем больше будет появляться таких людей. Однако, я думаю, важно то, что это не массовое явление. В массе своей мы не готовы к бесчеловечному отношению другой стороны.
- И вам скажут, причем люди, которые борются: пока мы не снимем белые печати и не начнем бороться без "ложного гуманизма", мы будем проигрывать.
- Это очень скользкий путь. Путь через болото: шаг в сторону - и вы упадете в болото, из которого не сможете выбраться. Когда люди говорят о "ложном гуманизме", будьте уверены, что завтра они начнут говорить, что мирных жителей, не поддерживающих наступающие российские войска, нужно расстреливать. Перерыв очень короткий, и я бы не хотел, чтобы он был сорван. Что с этим делать? Оставайтесь собой. Ярость в бою необходима. А гнев, скорее всего, нет.
- Как писатель, что вы думаете о вале патриотического творчества, когда люди, которых не видели в зоне боевых действий, начинают на нем самопиар?
- С одной стороны, они делают хорошее дело, раньше их не замечали, государство и общество их не баловали, и если даже сейчас они ходят на концерты и получают от этого удовольствие, то что с того? В течение стольких лет литература находилась в упадке, а патриотические писатели были ниже пьедестала. С другой стороны, мне трудно представить, что Константин Симонов написал свой корпус военных текстов, ни разу не побывав на фронте. Здесь каждый делает свой собственный выбор.
- Время от времени я публикую в своем Telegram стихи настоящих "окопных гвардейцев", таких как Олег Миронов, служащий в 9-м полку ДНР. Они затрагивают многих людей. Но я не замечаю никакого движения за их распространение со стороны лидеров нашей патриотической литературы.
- Здесь необходимо понять, как работает механизм. Есть Захар Прилепин, прекрасный писатель и к тому же хорошо раскрученный. А наши чиновники думают: есть этот канал, зачем нам плодить субъектов? Между тем, есть Глеб Бобров* из Луганска, основатель сайта военной литературы Okopka.ru, человек, который предсказал эту войну в одном из своих романов - вокруг него есть круг. Есть и другие лидеры. Можно не класть все в одну корзину, а распределить усилия по разным направлениям. Тогда будет лучший результат.
* Глеб Бобров - писатель из Луганска, ветеран войны в Афганистане и президент Союза писателей ЛНР. В 2008 году он опубликовал роман "Эпоха мертворождения" о гражданской войне в Украине, во многом пророческий.Больше интересных статей здесь: Новости.
Источник статьи: О причинах такого решения, а также о литературе, армии, русском народе и смысле этой войны мы поговорили с Дмитрием накануне его отъезда на фронт.