Тема для размышлений навеяна творчеством Егора Ракитина, известного как Big Baby Tape, чьи строчки вроде «Мы сказочно богаты, я ем крабов на завтрак, пару лямов употребила, завтра вернутся» стали своеобразным символом поколения.
1. Поколения меняются, и это нормально
Каждое новое поколение закономерно создает свои культурные коды: образы, звуки и ритмы, отличные от предыдущих. Отрицать или запрещать этот естественный процесс — значит демонстрировать непонимание самой природы развития культуры. Это все равно что возмущаться, зачем павлину такой непрактичный хвост, забывая, что в природе яркость и индивидуальность часто важнее утилитарности — они помогают привлечь внимание и продолжить род. Так и в культуре: чтобы быть услышанным, нужно уметь выделиться.
2. Заимствования как этап творчества
Сердиться на появление рэпа или хип-хопа так же бессмысленно, как требовать, чтобы все слушали старинные романсы под арфу. Новые формы приходят на смену старым. Однако мое «старческое ворчание» вызвано не самим фактом заимствования, а его качеством. Взять что-то чужое не только можно, но порой и необходимо — это этап сбора материала. Сначала мы воспринимаем, затем осмысливаем, и только потом на основе усвоенного рождается нечто новое, свое.
Советская культура, пользуясь относительной изоляцией, часто творчески перерабатывала западные мелодии, рассчитывая на неосведомленность аудитории. Так поступали не только в поп-музыке, но и в роке.
3. Ключевое отличие: переосмысление, а не копирование
Но между простым копированием и творческим переосмыслением — пропасть. Попугай может повторить звук, но не создаст ничего принципиально нового. Человеческий мозг способен на большее: он не просто заимствует, а трансформирует, адаптирует и возводит на основе чужого опыта собственные «небоскребы». Просто скопировать «небоскреб» — недостаточно, нужно понять его суть и построить свой.
4. Гопота: явление международное
Сама субкультура «гопоты» (в широком смысле — уличной, часто криминальной молодежи) — явление не исключительно отечественное. Она возникает везде, где для этого есть социально-экономические условия. Яркий пример — французские «апачи» начала XX века. Молодые люди с окраин Парижа, носившие рубашки с расстегнутым воротником (чтобы не мешал в драке), кепки и тяжелые ботинки, промышлявшие хулиганством. Узнаваемый образ, не правда ли?
Отечественная гопота 20-30-х годов прошлого века переняла у французских «коллег» не все. Например, знаменитый «танец апачей», где партнерша агрессивно бросает и «избивает» партнера, был известен в Москве еще до революции 1917 года. С «апачами» во Франции смогла справиться лишь Первая мировая война, скосившая многих и заставившая остальных повзрослеть. В СССР же с уличной стихией быстрее справились правоохранительные органы.
Обратите внимание: «я ухожу из жизни без сожаления» Совсем один. с многисленными собаками. Как прожил жизнь Ален Делон.
5. Рождение блатняка: когда есть время для тоски
Второе дыхание «гоповской» эстетики в СССР пришлось на время, когда основные экономические проблемы общества были решены: появилось базовое обеспечение, жилье, еда. Возникло свободное время, а с ним — скука и потребность в новых смыслах. Героические песни о борьбе уступили место чему-то более личному, уличному, «понятному». На смену «Никто нам избавленья не даст» пришли песни под гитару — либо западные (непонятные, а оттого загадочные), либо свои, но о другом: «Иду по улице, а небо морщится, я только что с Колымы приехал, на дядю собака залаяла». Эта строчка — уже вызов и для лингвистов (спор о предлогах «в/на» Колыме), и для социальных комментаторов (намек на речь «несправедливо угнетенного»).
6. Сила слова в отечественной традиции
И здесь — ключевое отличие. Да, на «воровских» аккордах играть несложно, но сила русского блатняка и шансона — в работе со словом. Оцените созвучие и ритм: «Куртка с иголкой, собака лает». Это уровень высокой поэтики, с аллитерациями и ассонансами, на котором позже построил свой успех, например, Сергей Шнуров. Это не примитивное «полуботинки» — «завтрак-завтра» из современных рэп-текстов.
Отечественный шансон, при всем его разнообразии, был именно творчеством. На одну культовую строчку («Собака залаяла», «Жареная курица») сочинялась целая песня-история. Изначально это была культура андеграунда, где больших денег не было, зато было рвение и потребность высказаться.
7. Хип-хоп: иной путь к признанию
Для сравнения: хип-хоп тоже мог бы остаться локальной субкультурой нью-йоркского Бронкса. Его массовому распространению помог случай — масштабное отключение электричества в 1977 году, приведшее к мародерству. Как вспоминал один из основателей жанра Клайв Кэмпбелл, для многих чернокожих районов это было «Рождеством»: грабили в том числе музыкальные магазины, и на следующий день «появились тысячи новых диджеев». До коммерческого успеха было еще далеко, путь лежал через творчество и борьбу за признание.
8. Российский гангста-рэп: упущенные возможности
В современную Россию хип-хоп и рэп пришли уже готовым, «созревшим» продуктом. Не нужно было проходить трудный путь становления — можно было сразу творить. И здесь, казалось бы, открывался простор для «силы и широты» русского языка, чтобы компенсировать кажущуюся простоту музыкального сопровождения богатством текстов.
Увы, часто мы видим обратное: примитивную штамповку, извращение языка (рунглиш) и скудность внутреннего содержания. Претензия не к жанру как таковому и не к заимствованию образцов (эволюция невозможна без следования лучшим примерам). Претензия — к творческой лени, к желанию получить «рай на чужом горбу», не вкладывая душу в создание своего, глубокого и настоящего. Именно в этом контексте простая, но емкая строчка «Собака лаяла на дядю фраера» звучит как укор поверхностности.
* Признан иностранным агентом в Российской Федерации
Больше интересных статей здесь: Новости.
Источник статьи: «Собака лаяла на дядю фраера» как укор отечественного блатняка российскому гангста-рэпу.