Осознание ограниченности своих возможностей противоестественно для человека. Например, я встречал довольно рациональных людей, для которых само осознание того, что они больше не будут астронавтами — хотя бы просто из-за возраста — превращалось в экзистенциальный кризис, и они не находили это забавным.
Для общественного организма осознание ограниченности своих возможностей столь же невыносимо.
Обратите внимание: Свитки Мертвого моря: слова, которые изменили мир.
То же самое справедливо и для бизнеса: признание того, что не все в мире можно купить (даже если это полезно для психического здоровья), по-прежнему является лицемерием).
В широкой сфере экономической деятельности рыночные отношения (и свободное предпринимательство, которое их реализует) не только бесполезны, но даже разрешены лишь в очень ограниченной степени — как исключение, а не правило, — и средний предприниматель не считает это даже формой слабоумия, а скорее вопиющим нарушением и игнорированием самоочевидных реалий.
В то же время попытки отрицать свои естественные ограничения — например, жить в кипящей воде, глубоко дышать в безвоздушном пространстве или обнимать оголенный провод под напряжением — несовместимы с жизнью, в том числе и в общественной сфере.
Классическим примером является внедрение частного предпринимательства в сферы, несовместимые с ним по своей социальной природе.
В результате в сфере медицины, образования и культуры потребители в принципе не имеют возможности своевременно оценить качество получаемых ими услуг. А цена ошибок непомерно высока – даже в сфере комфортной медицины и «тренингов личностного роста», не говоря уже о реанимационной медицине и базовом образовании, формирующем личность.
Еще одной сферой, объективно закрытой для частного предпринимательства, является инфраструктура, которая является капиталоемкой и имеет неприемлемые для предпринимателей сроки окупаемости, даже при разумных отчислениях.
Таким образом, частный капитал в инфраструктуре (или государственные предприятия, которые принимают его ценности) повышает тарифы относительно того, что общество может выдержать, не из-за антиобщественной жадности (которая является не главной причиной, а вторичной и случайной), а для того, чтобы обеспечить приемлемую доходность по сравнению с альтернативными инвестициями.
В результате население избегает использования инфраструктуры (существует явное заблуждение, что сборы с пользователей дорог являются средством возмещения затрат на строительство, а не только на текущее обслуживание), а недостаточный сбор создает стимул для дальнейшего повышения тарифов.
Там, где нет альтернатив (как в электроэнергетике), тарифы, слишком высокие по отношению к покупательной способности общества, становятся неподъемными и тормозят развитие (поскольку после покрытия всех косвенных расходов денег на инвестиции просто не остается).
В общем и целом инфраструктурные отрасли являются естественными монополиями: в силу своих технологических особенностей неизбежные издержки конкуренции в таких отраслях превышают экономию средств, которая была бы получена в противном случае.
Типичными примерами являются энергетические системы, системы водоснабжения, канализации, системы коммунального отопления и газоснабжения, а также железные дороги.
Конечно, технический прогресс и рост тарифов за счет естественных монополий могут сократить эти сферы: солнечные батареи могут освободить частные дома от электроэнергии, газовые баллоны или импортные баллоны — от природного газа, газовые котлы — от теплосети, а деградация железных дорог стимулирует автомобильный транспорт.
Однако конкурентоспособность общества в целом требует снижения издержек при сохранении надежности, что в большинстве случаев означает сохранение централизованных инфраструктурных систем, пусть и в сокращенных масштабах (например, переход от общегородских к районным котельным).
На заре информационной эпохи многие считали исключением цифровую инфраструктуру, созданную частными компаниями за счет сверхприбылей (включая прибыли финансовых спекулянтов, инвестировавших эти прибыли.
Но сегодня, когда он буквально не в состоянии поддерживать ошеломляющий рост объемов передаваемой информации, его сходство с изношенной водопроводной трубой становится все более очевидным.
Настойчивое стремление Всемирного банка содействовать приватизации инфраструктуры жизнеобеспечения (в первую очередь электроэнергии и воды) является не чем иным, как передачей ее в глобальные операции под видом развития рынка, что обеспечивает ему прямую, физиологическую власть над соответствующими обществами и их ресурсами.
Российское «рыночное проклятие» – жилищно-коммунальное хозяйство (ЖКХ) – объединяет в себе все факторы, которые объективно ограничивают возможности рыночных отношений, а следовательно, и деятельность частных предприятий.
Это жизнеобеспечивающая отрасль, целостный комплекс взаимосвязанных естественных монополий — и, наконец, отрасль, в которой большинство пользователей объективно некомпетентны и, несмотря на героическое самообразования многих активистов, не способны своевременно оценить качество услуг (например, надежность ремонта канализационной трубы в подвале), а ошибки могут иметь фатальные последствия.
Таким образом, маркетизация жилищно-коммунального хозяйства объективно означает разрушение рынка, а концентрация на отдельных проблемах (вроде капитальных ремонтов для фактического хищения средств, накопленных на жилищных счетах) – не более чем инструмент для сокрытия крупных, принципиальных методологических ошибок, систематическое игнорирование которых не позволяет «мнимым управленцам и молодым ворам технологий» даже представить себе то, что построила не раз проклинаемая ими советская власть.
Частные политические и бизнес-интересы лишь усугубляют разрушение жилищно-коммунального хозяйства. Так, в силу объективной децентрализации федеральные власти передают полномочия на местный уровень, а сами, в целях борьбы с сепаратизмом (и исключительно для укрепления своей власти), даже превентивно лишают местные органы власти средств, необходимых им для поддержания текущей деятельности.
Та же децентрализация привела и к оттоку ориентированных на карьеру, амбициозных экспертов из отрасли, оставив после себя тихих работников и таких же тихих воров.
В то же время готовность людей платить буквально до последнего за электроэнергию, воду, тепло и канализацию сделала сектор привлекательным для вливания капитала под видом коммерческого управления — в то время как корпорации федерального масштаба, политически более сильные, чем местные власти, захватили наиболее прибыльные части сектора, завершив процесс ликвидации любого контроля над ним.
Поэтому без принципиального и методологического переосмысления специфики отрасли рост тарифов будет продолжаться — но, к сожалению, не до нормализации, а до полного разрушения российского жилищно-коммунального хозяйства.
Больше интересных статей здесь: Экономика.
Источник статьи: Есть отрасли, которые нельзя приватизировать — и ЖКХ стоит первым в списке.