На Ближнем Востоке разворачивается стратегическое соперничество между двумя коалициями. С одной стороны — США и Израиль (несмотря на возникающие между ними разногласия), с другой — иранский блок, включающий саму Исламскую Республику и её региональных союзников.
1. Два подхода к экспансии
Ключевое различие между этими «империями» заключается в методах их экспансии и удержания влияния. Иран демонстрирует стратегическую гибкость и дипломатическую проницательность, которую часто противопоставляют более прямолинейной и военно-ориентированной политике Израиля и его американских партнёров. На региональном уровне это контраст иногда описывают метафорой: «Иран — маленькое тело с большим мозгом, а Америка — огромное тело с маленьким мозгом». Хотя Иран — крупная страна с населением около 90 миллионов, сравнение подчёркивает разницу в подходах к мягкой силе и стратегическому планированию.
Правящая в Тегеране элита мастерски использует инструменты непрямого влияния. Она создала обширную сеть доверенных лиц, финансирует союзные шиитские партии и вооружённые ополчения по всему Ближнему Востоку. Эта политика позволила Ирану установить значительный контроль над Ираком, Сирией, Ливаном, частью Йемена и даже повлиять на суннитское движение ХАМАС. Социальные протесты в этих зонах влияния жёстко подавляются, в то время как лояльные группировки, такие как ливанская «Хезболла», получают щедрое финансирование. «Хезболла» стала образцовой моделью иранской экспансии, создав не только мощное вооружённое крыло, но и параллельную сеть социальных услуг — школы, клиники, больницы, супермаркеты с дешёвыми иранскими товарами, — что укрепляет её базу поддержки среди шиитского населения.
2. Израиль: технологическая мощь против дипломатических провалов
В отличие от иранской стратегии «мягкой» экспансии, Израиль демонстрирует поразительную некомпетентность в вопросах построения долгосрочных региональных альянсов. Его правители не инвестируют в потенциальных союзников и не выстраивают сети влияния. Яркий пример — курдский вопрос. На Ближнем Востоке проживает около 50 миллионов курдов, многие из которых сталкиваются с дискриминацией в Иране, Турции, Ираке и Сирии. Несмотря на историческую поддержку некоторых курдских групп в Ираке, Израиль сегодня дистанцируется от масштабного вовлечения в их судьбу, упуская возможность создать мощный союз на периферии своих противников.
Вместо этого Израиль сделал ставку на технологическое и военное превосходство. Он создал одну из самых передовых высокотехнологичных и оборонных промышленностей в мире, которая стала локомотивом экономики. Страна лидирует по числу стартапов на душу населения и превратила войну в высокодоходный бизнес, ежегодно экспортируя оружия на 10–12 миллиардов долларов. Однако эта мощь не помогла создать полноценную региональную империю. Результатом израильской политики стала лишь мини-империя в границах оккупированных палестинских территорий — Западного берега и сектора Газа.
Эта ситуация таит в себе внутреннюю угрозу: число палестинцев под израильским контролем примерно равно числу евреев в самом Израиле. В стране действуют законы, закрепляющие этническую гегемонию еврейского населения, но они распространяются только на граждан. При этом около 2 миллионов арабов-граждан Израиля и более 5 миллионов палестинцев на оккупированных территориях живут в условиях системного неравенства. Жители Западного берега и Газы лишены гражданства, основных прав и десятилетиями используются как дешёвая рабочая сила, оставаясь при этом потребителями израильских товаров. Как отмечают аналитики, сектор Газа, по сути, стал бедным пригородом Тель-Авива с двухмиллионным населением, встроенным в общую с Израилем экономику, но лишённым перспектив.
3. Иранская империя: шиитский полумесяц и его трещины
Иран, в свою очередь, сумел построить обширную неформальную империю — так называемый «шиитский полумесяц», протянувшийся от Тегерана до побережья Средиземного моря. Формально страны в этом поясе остаются независимыми, но фактически находятся под сильным влиянием или контролем Тегерана через лояльные ополчения и политические партии. Иран «осваивает» их экономики, взимая дань и redirecting ресурсы.
Однако у этой империи есть ахиллесова пята — экономика. Санкции, коррупция и неэффективное управление привели к коллапсу в зонах иранского влияния. В Иране, Ираке и Ливане регулярно вспыхивают массовые протесты бедняков, безработных и студентов, требующих базовых социальных услуг и выступающих против засилья коррумпированных проиранских режимов и вооружённых формирований. Лозунг протестующих в Ливане в 2019 году — «От Тегерана до Бейрута — одна революция» — ярко демонстрирует глубину социального кризиса. Более 80% ливанцев, около 60% иранцев и половина иракцев живут за чертой бедности.
4. Эскалация конфликта и асимметричная война
Израиль, осознавая экономическую уязвимость Ирана, настаивает на ужесточении санкций и использует своё технологическое превосходство для точечных ударов по иранской инфраструктуре и союзникам в Сирии и Ливане. Однако Иран отвечает асимметрично, используя свою сеть прокси-сил.
Переломным моментом стало 7 октября 2023 года, когда боевики ХАМАСа прорвали блокаду Газы и атаковали территорию Израиля. Это привело к масштабной войне в секторе Газа, унёсшей, по данным местных властей, десятки тысяч жизней палестинцев. Конфликт быстро интернационализировался: «Хезболла» открыла фронт на ливанской границе, проиранские ополченцы в Ираке и Сирии атаковали американские базы, а йеменские хуситы, поддерживаемые Ираном, начали атаки на судоходство в Красном море, поставив под удар 15% мировой торговли. Эти действия ослабили восприятие американской гегемонии и продемонстрировали способность Ирана наносить удары по интересам США и Израиля на множестве фронтов.
5. Идеологические зеркала и внутренние противоречия
Интересный феномен этого противостояния — появление в стане каждого из противников внутренних групп, симпатизирующих врагу. В США и Израиле существуют так называемые «антиимпериалисты», видящие в Иране жертву западной агрессии. Их радикальная критика собственного правительства иногда перерастает в оправдание действий противника. Аналогично, некоторые иранцы, ненавидящие режим аятолл, начинают восхвалять Израиль, поддерживая наиболее жёсткую антииранскую линию. Однако пока эти маргинальные группы не оказывают существенного влияния на политику своих стран.
Таким образом, противостояние на Ближнем Востоке — это асимметричная битва двух моделей. Иранская, опирающаяся на сети влияния, идеологию и непрямые действия, против израильской, основанной на технологическом и военном превосходстве, но страдающей от дипломатической близорукости и нерешённых внутренних этнополитических противоречий. Исход этой борьбы определит не только судьбу Тель-Авива и Газы, но и будущее всего региона.
Обратите внимание: Сможет ли Евросоюз снизить "Господство доллара"? Банки пошли по стопам мессенджеров в отношении Трампа?.
Больше интересных статей здесь: Политика.
Источник статьи: Сможет ли Тель-Авив избежать судьбы Сектора Газа.