Присоединившись к Ирану в условиях тотальных западных санкций, Россия обнаружила значительный потенциал сотрудничества с этой страной, реализация которого разворачивается бешеными темпами по различным направлениям
«Атомстройэкспорт», дочерняя компания Росатома, строит вторую очередь АЭС в иранском Бушере В 2022 году на фоне специальной военной операции Россия столкнулась с грандиозным геополитическим и геоэкономическим вызовом, ответ на который потребовал решительной переориентации экономических (и не только) связей на Юг и Восток.
В этом контексте Иран стал одним из наших перспективных ситуационных партнеров. Причем двумя способами одновременно. Во-первых, в качестве логистического моста в торговле с дружественными странами Ближнего Востока, Южной и Юго-Восточной Азии налаженные соединительные пути, например, вокруг Европы через Суэц, в условиях тотальной санкционной войны оказались нефункционирующими на неопределенный срок. Во-вторых, Исламская Республика Иран, имея уникальный многолетний и небезуспешный опыт выживания в условиях блокады Запада, сумела добиться определенного прогресса в развитии ряда промежуточных технологических производств, что расширяет ряд перспективных сотрудничества между нашими странами, не только в торговле, но и в производстве.
В сотрудничестве с персами мы, честно говоря, начнем с очень скромной базы. До этого года между постсоветской Россией и Ираном не было реального стратегического партнерства в экономической сфере. Российский бизнес был ориентирован на Запад и зачастую откровенно избегал «токсичного» (с точки зрения западных партнеров) контрагента. Товарооборот между Россией и Ираном составлял около 4 миллиардов долларов в год, что является лишь минимальным, учитывая размеры экономик наших стран и их географическую близость (для сравнения: товарооборот России с Индией в прошлом году составил 14 миллиардов долларов, а с нашими ведущий торговый партнер Китай - 140 миллиардов норвежских крон). Большую часть как экспорта, так и импорта составляли сельскохозяйственное сырье и продукты питания.
Единственным значимым случаем взаимодействия в сфере высоких технологий было сотрудничество в атомной энергетике. Именно российским атомщикам удалось завершить проект строительства Бушерской АЭС, заброшенной немцами после исламской революции 1979 года, сейчас Росатом строит два новых энергоблока (см. "АЭС в Бушере: нестандартизированный опыт»).
История взаимоотношений России и Персии очень драматична. Достаточно сказать о пяти русско-персидских войнах, отодвинувших русско-персидскую границу от Дагестана до Астары (нынешняя граница между Азербайджаном и Ираном). Больным вопросом в иранском общественном сознании остается насильственный переход Закавказья из сферы влияния Персии в сферу влияния России. То же самое произошло с англо-советской интервенцией в Иране в августе 1941 года, которая обезопасила наши южные границы и позволила использовать наименее известный из трех, но по объему самый важный маршрут снабжения союзников по ленд-лизу в СССР.
Но активом наших отношений является мирное развитие торговли по Волго-Каспийскому торговому пути, проникновение в страну русского капитала. В качестве напоминания служат широко распространенные среди персов самовары, которые они уже считают частью своей культуры.
Чем Иран и Россия могут быть полезны друг другу сегодня в новом геополитическом раскладе?
1. Номер два в Передней Азии
Современный Иран — индустриально-аграрная страна со средним уровнем развития. По размеру экономики (ВВП по ППС в текущих ценах) Иран вдвое меньше своего западного соседа Турции и занимает 23-е место в мире (по данным МВФ за 2021 год). Это довольно бедная страна: ВВП на душу населения по ППС (17,1 тыс долларов) чуть хуже Китая (19,3 тыс долларов) и сильно отстает от России (30,9 тыс долларов) и Турции (34,9 тыс долларов). Страна довольно густонаселенная, около 86 миллионов человек. То, что в теории без санкционных ограничений может создать в стране как достаточно просторный внутренний рынок, так и возможности для развития собственного производственного потенциала.
Последнему способствует наличие мощной сырьевой базы. Иран занимает второе место в мире после России по запасам природного газа (32,1 трлн куб м, или 17% мировых запасов) и четвертое место по доказанным запасам сырой нефти (21,7 млрд т, или 9%). Помимо углеводородов в стране есть запасы угля, железной руды, марганца и хрома, медной руды и фосфоритов.
Производственный сектор зависит от сырьевого потенциала. Мощности нефтепереработки Ирана оцениваются британской BP в 2 508 тыс баррелей в сутки (чуть менее 130 млн т в год), производство стали в 2021 г составило 28,5 млн т (кроме того, почти вся металлургия страны была создана в последние 20 лет), базовых полимеров - 5 млн т (при этом производственные мощности отрасли используются лишь на четверть; для сравнения: Россия производит чуть более 5,5 млн т полимерной продукции).
В стране также развито машиностроение в различных областях - производство автомобилей и их компонентов, самолетов, кораблей, вагонов, газовых турбин и электротехнической продукции. Высоко развит и военно-промышленный комплекс: иранцы освоили серийное производство ударных беспилотных летательных аппаратов различных типов, а также оперативно-тактического ракетного оружия.
2. Нахр-ар-рус 2.0
Первое, что Иран может выгодно продать России, — это свое географическое положение.
Уже в XI веке Волга и западный берег Каспия стали важнейшей торговой артерией, связывавшей Иран с русскими княжествами и государствами в Европе. Именно тогда Волга получила от арабских писателей название Нахр-ар-рус, или русская река, так как по ней чаще всего ходили русские корабли. Среди русских купцов, пришедших в Иран через Волгу в XV веке, наиболее известен Афанасий Никитин. Он пробыл в Персии два года, побывал в Йезде, Тебризе.
Сегодня все маршруты Международного транспортного коридора (МТК) «Север-Юг» проходят через Иран, соединяя наши порты на Балтийском море со странами Персидского залива, Северной и Восточной Африки и бассейна Индийского океана.
На карте показаны три маршрута коридора: западный - сухопутный (автомобильный и железнодорожный) вдоль западного побережья Каспийского моря через Азербайджан, восточный - сухопутный обход Каспийского моря с востока через Казахстан и Туркмению, и, наконец, Транс -Каспийское – море, объединяет грузовую базу всех пяти прикаспийских государств, а также часть грузов попутных транспортных коридоров, особенно автомобильной МТК Европа – Западный Китай, где уже построены китайский и казахстанский участки, российский участок должен быть завершен к 2024 году. Транскаспийский маршрут является самым коротким из всех на МТК Север-Юг, с паромными и контейнерными линиями на Каспийском море, расстояние от Санкт-Петербурга до южного иранского порта Бендер-Аббас составляет примерно 4900 км (запад — 5100 км, восток — 6100 км).
Соглашение о создании МТК «Север-Юг» было подписано Россией, Индией и Ираном еще в 2000 году. С тех пор к учредителям присоединились еще семь стран-участниц, в том числе Сирия и Оман. И самое главное, были предприняты серьезные усилия по созданию инфраструктуры коридора. В Азербайджане (Баку-Астара), Казахстане и Туркменистане (Бейнеу-Актау-Берекет-Горган) построены важнейшие участки железных дорог, модернизируются все крупные порты, а за время существования проекта в Казахстане даже построен новый глубоководный резервный порт Актау Курык. В 2020 году общий грузооборот МТК превысил 5 млн тонн.
Срок доставки грузов из индийского Мумбаи в Санкт-Петербург по традиционному маршруту, проходящему через Суэцкий канал, составляет от 30 до 45 дней. Срок доставки товаров из Мумбаи наземным транспортом в МТЦ «Север-Юг» может варьироваться от 15 до 24 дней. После ввода в эксплуатацию железнодорожного участка Астара-Решт в Иране сроки доставки грузов через МТК значительно сократятся.
сокращение сроков доставки критично для ряда товаров, которые можно перевозить по коридору: продукты питания, текстиль, бытовая техника, электроника и др. для производителей дорогостоящих товаров важным фактором является увеличение оборачиваемости капитала.
По оценкам Евразийского банка развития (ЕАБР), объем грузоперевозок по МТК Север-Юг к 2030 году может варьироваться от 14,6 до 24,7 млн тонн, в том числе от 5,9 до 11,9 млн тонн в контейнерных перевозках. Есть и более оптимистичные оценки, предполагающие, что к 2025 году по западной (через Азербайджан) части МТК можно будет достичь 8 млн тонн перевозок, по восточной (через Среднюю Азию) – до 6 млн тонн, а по через него Каспийское море - 0,5 млн тонн. По сравнению с существующими токами нагрузки это увеличение до 40%.
Тем не менее, на пути развития МТК «Север-Юг» имеется ряд препятствий, причем связанных именно с иранской стороной. Очевидным узким местом западной ветки маршрута является недостроенная иранская железная дорога – 165-километровый участок Астара – Решт на севере страны.
Подвижной состав иранской железной дороги сильно изношен и количественно недостаточен, не хватает подъездных и станционных путей. График движения грузовых поездов не установлен. Задержки движения могут быть в три-четыре раза дольше, чем «обычные» сроки доставки по железной дороге, в то время как «обычные» железнодорожные доставки в самом Иране занимают в два-три раза больше времени, чем автомобильный транспорт.
Кроме того, встает вопрос об изменении колеи железнодорожных путей – 1520 мм в России и на постсоветском пространстве против 1435 мм в Иране.
Однако, по словам заместителя министра транспорта России Валентина Иванова, рассматривается возможность строительства железнодорожной линии Астара-Решт с шириной колеи 1520 мм и продлением широкой колеи дальше по транзитному коридору: до портов Персидского залива. Эта техническая часть, оценка, будет сделана в ближайшее время».
Вопросы цен также должны быть решены. По данным ЕАБР, средняя стоимость фрахта по маршруту Индия-Иран-Европа в 2021 году оценивалась в 2600-3500 долларов США за стандартный 20-футовый контейнер (TEU), а морская перевозка через Суэцкий канал стоила 1000-1200 долларов США. И основной вклад в это несоответствие вносит высокая стоимость железнодорожной доставки через Иран (до 800-900 долларов США за TEU при пересечении страны с севера в южные порты Бендер-Аббас и Чабахар).
Рассматривается возможность строительства железнодорожной линии Астара-Рашт с шириной колеи 1520 мм и дальнейшим расширением
широкой колеи вдоль транзитного коридора
3. Сотрудничество в ТЭК
Еще в мае 2017 года Россия и Иран договорились о запуске программы «Нефть в обмен на товары». В обмен на нефть Россия поставила Ирану продукцию железнодорожного транспорта, грузовики и автобусы, оборудование для самолетов и аэропортов, трубы, а также оказала строительные услуги в Иране на общую сумму до 45 миллиардов долларов. Программа была отменена в конце 2018 года.
Но в сентябре этого года агентство Fars со ссылкой на отчет Миннефти Ирана сообщило о планируемом сотрудничестве с Россией в газовой сфере. Иран намеревался покупать у России по газопроводу через Азербайджан до 15 млн кубометров газа в сутки (около 5,5 млрд кубометров в годовом выражении), из которых 9 млн кубометров будет использоваться для внутренних нужд и 6 млн кубометров (2,2 млрд куб м в год) — по договору мены. Иран направит потребителям «Газпрома» эквивалентные объемы сжиженного природного газа с терминалов на юге страны.
Правда, у Ирана нет СПГ-терминалов. Проекты, стартовавшие с участием европейских партнеров (хорошо нам известная немецкая Linde), были заморожены в 2018 году из-за очередных санкций США.
В октябре министр нефти Ирана Джавад Уджи официально подтвердил наличие планов масштабного сотрудничества с Россией в газовой сфере. Россия (в лице «Газпрома») инвестирует до $40 млрд в строительство газопроводной инфраструктуры и СПГ-терминалов в Иране, а также еще $4 млрд в разработку месторождений совместно с Национальной иранской нефтяной компанией (NIOC). В октябре заместитель министра нефти Ирана Ахмад Асадзаде также озвучил новую цифру ожидаемого газообмена – до 50 млн кубометров в сутки (18,2 млрд кубометров в годовом исчислении).
Правда, собственных технологий для крупнотоннажных СПГ-терминалов в России тоже нет. Те крупные заводы СПГ, которые есть у нас в стране, строились в более геополитически более спокойные времена с участием западных технологических партнеров (в том числе и Linde). Имеющиеся отечественные технологии пока используются только для малых и средних проектов (мощностью не более 1 млн тонн в год), но работы по отработке технологий и производству ключевых элементов оборудования для крупнотоннажных проектов ведутся в этом году значительно активизировался. Нет сомнений, что в ближайшие три-пять лет мы научимся строить крупнотоннажные заводы СПГ на собственной технологической базе.
Здесь уместно отметить, что Россия является важным промышленным партнером в строительстве транспакистанского газопровода «Пакистанский поток», для которого пока нет достаточной сырьевой базы. Он может поставляться одним или двумя заводами СПГ большой мощности на южном побережье Ирана.
Также есть перспективы работы с биржевыми соглашениями на рынке нефти. Россия и Иран в рамках сделки по обмену нефтью могли бы договориться об «обмене» поставками в Индию и Китай, считает старший аналитик Фонда национальной энергетической безопасности Игорь Юшков. Но Индия может не согласиться на такую договоренность, поскольку она соответствует санкциям, введенным против Ирана, утверждает он. Обмен может состояться, если Индия признает поставки из Ирана российскими.
1 ноября этого года после заседания Межгосударственной комиссии по России и Ирану в Грозном Александр Новак заявил: «Обменные поставки нефтепродуктов уже начались, и мы договорились о расширении номенклатуры».
В октябре Ахмед Асадзаде заявил, что Россия планирует разработать шесть нефтяных и два газовых месторождения в Иране. В ноябре Александр Новак сообщил, что «Газпром» согласует технологические параметры и подпишет контракты по проектам.
4. Нефтехимия: трансфер технологий и раздел рынков
В апреле 2022 года директор NIOC Мортеза Шахмирзай предложил российским компаниям инвестировать в иранскую нефтехимию. Помимо торговли в рамках такого сотрудничества (например, поставки российских химикатов и оборудования для нефтехимической промышленности Ирана) существует потенциал для создания в Иране «дочек» российских компаний или совместных российско-иранских предприятий для производство нефтехимической продукции на основе российских технологий и местного сырья.
Для России такое сотрудничество представляет интерес одновременно в нескольких аспектах. Во-первых, обе страны являются крупными мировыми производителями и поставщиками энергетических продуктов (в сумме на их долю приходится до 40% мировых запасов газа и до 15% нефти), сотрудничество которых расширяет возможности сдерживания взаимной конкуренции (например, в китайский рынок) и координация экспортной политики в отношении нефтехимии.
Во-вторых, Иран может стать одним из каналов доставки российской нефтехимии на внешние рынки (через различные механизмы, включая бартерные сделки) в условиях санкций. У Ирана есть опыт экспортных поставок через третьи страны (Катар), что может быть полезно российским компаниям.
В-третьих, реализация проектов в Иране российскими компаниями обеспечит расширение технологического сотрудничества, экспорт российских материалов и оборудования и дополнительную занятость российских специалистов.
5. Меняем зерно на фрукты и орехи
Иран занимает большую территорию (1,6 млн квадратных километров), но, несмотря на это, не может полностью обеспечить себя продовольствием. Для основной части территории круглый год характерна сухая и жаркая погода, на юге - пустыня, а единственным районом, благоприятным для земледелия, является северная часть страны, близ Каспийского моря.
В Иране имеется 51 млн га земли, пригодной для сельского хозяйства, но только 15 млн из них фактически вовлечены в сельскохозяйственный оборот. Проблема в нехватке воды.
Обратите внимание: Маразмы школьного образования. Кого делают из наших детей??!.
Ежегодно в сельском хозяйстве используется до 90% всей имеющейся в стране воды. Помимо воды, для иранских фермеров острой проблемой являются корма: естественных пастбищ в Иране мало, поэтому количество животных на земле, доступной для выпаса, в два раза превышает разрешенные значения.В структуре растениеводства Ирана наибольшую долю занимают зерновые (30,5%), фрукты (24,9%) и овощи (20,8%). По итогам 2020 года в стране собрано 21,8 млн тонн зерна (290 кг на душу населения) и произведено 2,8 млн тонн мяса (37 кг на душу населения). Это слишком мало для самоокупаемости. Ежегодную потребность Ирана в импорте можно оценить в 12-14 млн тонн зерна, 1,5 млн тонн сахара, 0,5 млн тонн подсолнечного масла – по всем этим видам продукции Россия обладает значительным экспортным потенциалом.
В настоящее время эти возможности используются недостаточно эффективно. В 2019 году на долю России приходилось всего 9,5% иранского импорта сельскохозяйственной продукции и продуктов питания.
С другой стороны, агроклиматические условия Ирана позволяют ему экспортировать «южные» культуры, потенциально востребованные в России: фисташки и другие орехи (28,5% сельскохозяйственного экспорта страны), финики (6,9%), изюм (5,0%). Доля России в экспорте сельскохозяйственной продукции Ирана составляет 7,5%.
Потенциал увеличения поставок сельхозпродукции из России в Иран к 2030 году оценивался в прошлом году Федеральным центром развития экспорта сельхозпродукции Минсельхоза России на уровне 1,7 млрд долларов.
6. Иранские машины
Еще одно возможное направление нашего сотрудничества с Ираном — машиностроение. Для начала рассмотрим иранские автомобили. В строительной сфере наибольший интерес для нас представляет накопленный Ираном опыт производства турбин, автомобилей и авиационной техники.
В России сегодня мощные газотурбинные установки (ГТУ) серийно не производятся. Масштабные проекты по развитию и модернизации отечественной теплоэнергетики в России осуществлялись с привлечением зарубежных поставщиков.
Как отметил руководитель энергетического центра Московской школы управления «Сколково» Юрий Мельников, всего по ДПМ и другим программам строительства энергетических объектов в Россию было поставлено около 100 мощных газовых турбин, в основном Siemens, General Electric, Ансальдо, Альстом, Мицубиси. Суммарная мощность энергоблоков ГТУ и ПГУ составляет 20% от мощности всех ТЭС.
Поэтому неудивительно, что весной этого года Россия включила газовые турбины МГТ-70 производства иранской MAPNA в перечень оборудования, не облагаемого НДС при ввозе.
По словам Михаила Бурмистрова, генерального директора Infoline Analytics, в 2017 году MAPNA разработала и запустила полностью локализованную турбину мощностью 185 МВт в Иране и Ираке и способна поставлять эти турбины в Россию.
Второй пункт нашего "меню" - автомобили и их комплектующие.
Широкой публике неизвестно, но Иран стал одним из крупнейших мировых производителей автомобилей в 2000-х годах. Хотя автопром в этой стране существует с 1962 года (а первые автомастерские были созданы еще дореволюционными российскими промышленниками), именно в 2000-е произошел настоящий прорыв, с десятков тысяч автомобилей, выпущенных в год еще в 1990-х годов до рекордных 1,6 млн единиц к 2010 году. Правда, некоторый спад начался под влиянием санкций после 2011 года. Но и сейчас отрасль все еще довольно крупная. В прошлом году в Иране было произведено чуть меньше миллиона автомобилей (для сравнения: в России произведено полтора миллиона).
Национальные «чемпионы» Iran Khodro и SAIPA вместе производят более 90% иранских автомобилей, и в обоих случаях государство имеет свою долю. Уровень локализации производства, по словам самих компаний, превышает 90%.
Остальные 10% производятся компаниями Bahman Group, Pars Khodro и Morattab Khodro. Эти компании собирают автомобили Mazda, Nissan и SsangYong из машинокомплектов.
Высокий уровень локализации можно считать сильной стороной иранского автопрома. Для отечественного автомобилестроения в последнее десятилетие, наоборот, вопрос уровня локализации был больным местом. Эти риски были очевидны еще до проведения спецоперации (см. «Каллстарт», «Эксперт» №31 за 2021 г., спецвыпуск «Автопром России»). А после того как она началась, они встали в полный рост.
Соглашение о создании МТК «Север-Юг» было подписано Россией, Индией и Ираном в 2000 году. С тех пор учредители
семь других стран-участниц. И самое главное, были предприняты серьезные усилия по созданию инфраструктуры коридора
Планы персов не столь скромны. Глава Iran Khodro Мехди Хатиби публично заявил, что рассчитывает поставлять в Россию не менее нескольких десятков тысяч автомобилей в год.
Можно ли - вопрос спорный. Уже в 2006 году компания «Иран Ходро» пыталась выйти на российский авторынок с моделью «Саманд». Было продано около 12 тысяч автомобилей, и к 2008 году присутствие компании на российском рынке незаметно исчезло.
Преимуществом высокого уровня локализации иранского автопрома была дешевизна автомобилей (скажем, Samand новой сборки стоит на иранском рынке около 6000 долларов по курсу). Минусом этой медали был как устаревший дизайн (тот же Samand создан на базе Peugeot 405, разработанного еще в середине 1980-х), так и серьезные претензии к качеству сборки.
Мы считаем, что при условии построения правильных продаж (например, обуздания аппетитов автодилеров) иранцы смогут найти для себя нишу в бюджетном классе российского авторынка. По крайней мере, в ближайшее время, пока отечественный автопром не оправится от шока «форсированного импортозамещения», устроенного западными компаниями, и не будет выпускать что-то приличное по разумной цене.
В этом могут помочь и сами иранцы. Так в сентябре глава правления Ассоциации запасных частей Ирана Наджафи Манеш предложил заключить соглашение о совместном производстве автомобилей с АвтоВАЗом: «Иран и Россия в настоящее время находятся в исключительном положении, возможно, такого никогда не было ситуация в истории, когда эти две страны так близко подошли друг к другу. Мы должны воспользоваться возможностью, чтобы создать долгосрочный план для продолжения этого сотрудничества при различных обстоятельствах».
Отдельным курьезом можно назвать планы Ирана по расширению экспорта в Россию. автомобильных шин. Иран производит около 20 миллионов шин в год (Россия — 47 миллионов шин для легковых и 7 миллионов для грузовых автомобилей). Иностранные компании, работающие в премиальном сегменте, в этом году ушли с российского рынка (см. «Шинное ханство», «Эксперт», № 45 за 2022 год). Но сама иранская шинная промышленность никак не представлена национальными производителями премиум-класса (хотя Pirozhi Tire работает по технологиям Pirelli, а Barez по технологиям Continental).
И, наконец, авиация. В июле этого года Россия и Иран подписали соглашение об экспорте в Россию деталей и оборудования для самолетов и оказании услуг по ремонту, техническому обслуживанию и технической поддержке российских кораблей из иранских ремонтных центров. Об этом заявил представитель управления гражданской авиации Ирана Миракбар Разави.
Иран является примером обеспечения работы авиакомпаний западного производства в условиях многолетних санкций, то есть накопил опыт как самостоятельного производства комплектующих, так и организации поставок запасных частей и технологий для эксплуатации самолетов из-за рубежа , в обход санкций.
При этом вряд ли стоит рассматривать Иран как полноценную замену западным поставкам. Во-первых, возможности Ирана по производству и поставке комплектующих ограничены с точки зрения номенклатуры. Во-вторых, существует риск смены технологической зависимости от Запада на зависимость от Ирана.
Тем не менее, сотрудничество в сфере гражданской авиации с Ираном имеет сразу два положительных аспекта: оно позволяет в краткосрочной перспективе смягчить действие санкций, с одной стороны, и формирует основу для потенциального технологического сотрудничества в сфере производства самолетов, с другой.
Иран добился определенных успехов в создании многоцелевых БПЛА и малой авиации. В 2016 году в стране был представлен первый ТРД Owj, но он рассчитан на относительно легкие самолеты со взлетной массой до 10 тонн. Некоторые аналитики отмечают, что этот двигатель очень похож на турбореактивный двигатель General Electric J85 (используется в ряде моделей истребителей США). В августе 2018 года был представлен первый отечественный учебно-боевой самолет Kowsar.
В другом месте Иран делает более громкие заявления, обещая построить собственную линейку авиалайнеров и стать экспортером аэрокосмической продукции в ближайшие несколько лет. «Наши специалисты Минобороны уже в одном шаге от создания отечественного авиалайнера», — заявил в августе этого года президент Ирана Ибрагим Раиси. На практике практически не поддерживается работоспособность существующего парка старых самолетов. В стране находится, по мнению отраслевых экспертов, только самое простое оборудование. Что-то относительно сложное все равно придется извлекать по серым схемам импорта.
«Иран использует детали старых самолетов, прикованные цепями к земле, чтобы починить те, которые еще находятся в рабочем состоянии. При этом, конечно, в стране производятся отдельные комплектующие для гражданской авиации, но в основном они не высокотехнологичны, говорит корреспондент ТАСС в Иране, эксперт РСМД Никита Смагин.
И предпринимаются отчаянные попытки как-то купить что-то на стороне. Например, после заключения ядерного соглашения в 2015-2016 годах администрация президента Хасана Рухани немедленно заказала огромную флотилию новых самолетов (118 Airbus, 110 Boeing, 20 турбовинтовых ATR-72). Только 13 из последних были фактически поставлены, после чего президент США Дональд Трамп в 2018 году нарушил ядерное соглашение.
Для сравнения: имеющийся флот основной авиакомпании составляет около 40 бортов.
7. Перезагрузка возможностей экспорта в Иран
Следует отметить, что Иран сам по себе может быть интересным рынком для продукции российского производства. И такие попытки уже были, но антииранские санкции Запада, которым предпочитали следовать отечественные производители, сорвали реализацию экспортных планов.
Самый показательный пример — неудачная поставка российских авиалайнеров в эту страну.
Напомним, что в 2018 году Иран предложил купить до 500 самолетов Sukhoi Superjet 100 по прейскуранту в 50 миллионов долларов, что принесет 25 миллиардов долларов с последующими сервисными контрактами. Однако в то время самолет на 22% состоял из американских компонентов (и в целом на 72% импортных). США предсказуемо запретили поставки в Иран продукции с использованием его комплектующих. «Сухой» с этим спорить не стал, чтобы не потерять доступ к этим компонентам вообще.
Тем не менее, Минпромторг России обещает предоставить нам полностью отечественную версию Sukhoi Superjet 100 к концу 2023 г., а полностью локализованную версию МС-21 — в 2024 г. Это может открыть окно возможностей для возвращение к экспорту самолетов в Иран.
Другими достаточно очевидными областями потенциального экспорта российского машиностроения в Иран являются железнодорожное оборудование, промышленное и энергетическое оборудование, грузовые автомобили и сельскохозяйственная техника. Попытки таких поставок предпринимались еще в 2010-х, но были сложности с оплатой и страховкой. В случае реального подключения платежных систем России и Ирана (о чем договорились в мае этого года Александр Новак и вице-президент Исламской Республики Иран Мохаммад Мохбер) эта проблема может быть снята.
Еще одно направление – металлы. В мае этого года министр торговли и промышленности Ирана Фатеми Амин сообщила, что Россия и Иран договорились о взаимных поставках продукции на бартерной основе, в рамках этого соглашения из России будут поставляться сталь. Иран заинтересован в импорте свинца, цинка и глинозема в связи с растущим внутренним спросом.
Спрос на иранском рынке можно найти в металлургической продукции с высокой добавленной стоимостью, такой как электротехническая сталь, а также холоднокатаный прокат для штамповки кузовов. До введения антироссийских санкций эта продукция поставлялась в ЕС.
Есть возможности поставлять российский свинец в Иран. Иран импортирует около 76 000 тонн свинца в год, Россия экспортирует 127 000 тонн, примерно половина из которых традиционно идет в ЕС. Часть этих объемов может быть направлена в Иран.
Больше интересных статей здесь: Политика.
Источник статьи: Иран в этом контексте стал одним из наших перспективных ситуативных партнеров.